25.09.2015 в 23:34

Пишет  Джейана Морозенко:

Памятка "Что делать, если на ваших глазах человека сбила машина?"
У меня в последнее время жизнь полна приключений. Хорошо, что я прошла курсы первой помощи в прошлом году.

Сделала памятку, это версия для печати. Для распространения в интернете сделаю более красочную.

Возможно, у вас будут идеи, как сделать текст более лаконичным и удачным. Я еще, конечно, вернусь к этому на свежую голову.

@темы: для себя, важное

---

26.09.2015 в 02:02

Пишет  Вонг:

Советский кинк-фест 60-х
Во всем виновата Марина со своей ссылкой на аннотации советских фильмов 60х. Я просто плачу слезами, нимагу молчать, хоть садись и пиши по любой

Однажды у Борьки, большого проказника и непоседы, появился взрослый друг - строитель Иван Дехтярев. Бывший моряк направил Борькину энергию в нужное русло и сделал его своим помощником

Конец старой Берёзовки

В подразделении десантников - одни первогодки. Заводила и общий любимец - Андрей Воронков. Командует солдатами немолодой старшина Елистратов, прозванный Додоном. Он кажется Андрею педантом, признающим только муштру. Отношения между Додоном и Воронковым напряжённые

Прыжок на заре

читать и плакать дальше

В одном из степных районов работает небольшая группа геологов-буровиков. Стеснительный, робкий Алёшка не похож на своих товарищей. И стрелочницу Зинку он любит как-то необычно: не объяснится, не поцелует, не пригласит никуда.

Алешкина любовь

Советский разведчик лейтенант Гончаренко под именем барона фон Гольдринга переброшен в глубокий тыл к немцам, во Францию, с заданием узнать, где находится секретный подземный завод, изготовляющий новое оружие. Гольдрингу удается войти в доверие к фашистам. Он узнаёт, что на заводе находится арестованный немцами известный конструктор-коммунист Эдвард Штронг

Вдали от Родины

Два друга, Валя и Слава, находят на дне Невы затонувшее судно. Вначале они собирались сами обследовать корабль, но потом у ребят появились другие планы

Ребята с Канонерского

Молодому инженеру Павлу Каурову поручают руководство кранами в порту далекого города Сибирска. Вслед за ним в Сибирск едет его невеста Нина. У Павла начинаются неприятности: личные проблемы мешают ему выполнить ответственное задание, и происходит серьезная авария. Теперь молодому инженеру предстоит восстанавливать свою репутацию.

Бессонная ночь

@темы: для себя, разное интересное

---

26.09.2015 в 11:40

Пишет  Шано:

26.09.2015 в 11:24

Пишет  Taho:

Краткая история искусств глазами слесаря из Челябинска
или "Почему ваш пятилетний сын так не сможет" ©

к вопросу о том, почему Пикассо, Ротко и арт-группа "Война"таки являются художниками, даже если они не могут нарисовать лошадку. Цели и задачи изобразительного искусства, или что за чушь малюют эти мазилки?

Художник так видит.
Трюизм.

Нарисуй лошадку.
Репин.

Пидирасы!
Хрущев.

Цели и задачи изобразительного искусства, или что за чушь малюют эти мазилки?


К современному изобразительному искусству выдвигается масса однотипных претензий, которые я обобщил в эпиграфе к этой статье. И действительно, начиная с 20 века, художники порождают больше вопросов, чем ответов или хотя бы просто красивенького контента. И, если Дали еще вызывает у зрителя уважение, а Ложкин интерес, то Ротко не вызывает ничего, кроме недоумения. И действительно, очевидно же, что Дали старался, у Ложкина глубокий смысл, а Ротко просто намазал холст краской.

Дали:




Ложкин:



Ротко:



Хрущев (просто так за компанию) :



Сразу скажу, что прекрасно понимаю чувства потребителя. Тем не менее, в этой статье я постараюсь объяснить, что в современном изобразительном искусстве есть цель, смысл и красота, Марк Ротко умел рисовать лошадку, а гомосексуалистов среди художников примерно столько же, сколько среди комбайнеров. Я не надеюсь, что читатель немедленно полюбит современное изобразительное искусство, но что поймет – рассчитываю.

«Они живые!»

Так отреагировала на картины, написанные сорок тысяч лет назад дочка археолога, открывшего знаменитую наскальную живопись пещеры Ласко. Именно от этих рисунков принято отсчитывать историю изобразительного искусства.

Лошадка из пещеры Ласко.



Я не буду приводить здесь все картины из Ласко (они все есть в открытом доступе), но даже на этом рисунке мы можем видеть, что уже 18 тысяч лет назад художники владели техникой перспективы (это важно), и что зрители были уже тогда озабочены вопросом, умеет ли художник рисовать лошадку. Также я прошу обратить внимание на, казалось бы, очевидный факт, что лошадь на картине, хоть и узнаваема, но не похожа на фотографическое изображение.

Следующие восемнадцать тысяч лет мы промотаем довольно быстро. За это время человечество создало массу произведений изобразительного искусства, от египетских фресок до гобелена из Байе. И все сохранившиеся картины имеют три общих характеристики, не изменившихся со времен Ласко: они узнаваемы, они не точны, и на них часто изображены лошадки.

Лошадки и Рамзес.



Лошадки и Пелопс



Лошадки и Вильгельм Завоеватель.



Конечно, в изобразительном искусстве есть еще и скульптура. Но скульптура за это время совершила бешеный рывок от Венеры Виллендорфской до Венеры Милосской.

Виллендорфская Венера. Хотите ее?



Милосская Венера. Как настоящая, только без рук




Мы можем видеть, что еще до нашей эры скульпторы разобрались и в анатомии человека, и в технике ваяния настолько, что де-факто начали создавать объемные фотографии настоящих людей.

Рывалюционэры Гармодий и Аристотигон. Таких бы на Болотную...



И лошадок. В верхнем ряду – Марк Аврелий.



Разница в потребительском качестве между скульптурой и картинами объясняется не тем, что художники все, как один, были криворукими мудаками, и не желали учиться у скульпторов. Дело в другом.

«И здесь мы вышли вновь узреть светила»

Все изменилось по историческим меркам внезапно. За каких-то пятьдесят лет художники начали рисовать картины, все больше и больше похожие на окружающий мир.

Джотто. Исав перед Исааком



Портрет Филиппа Красивого, то же время.



Причем дело здесь не в том, что законы перспективы были внятно сформулированы только в 14 веке. Я специально привел в качестве картины, резко поменявшей представление об изобразительном искусстве, именно эту фреску Джотто. Перспективы на ней еще нет, но нарисованных людей уже можно узнать, если встретить их на улице. Филиппа Красивого на второй картине, написанной в то же время, что и первая, узнать нельзя, и это я еще молчу о двух свидетелях из Фрязино, которые выглядывают из-под его колен.

Итак, на рубеже 13 и 14 веков произошло нечто, резко изменившее технику живописи, при этом художники и до этого не были ни неумехами, ни халтурщиками. У меня нет ответа на то, что тогда произошло, как нет его у искусствоведов. «Началась эпоха Ренессанса» это не объяснение, а просто название явления. Могу лишь предположить, что у людей в этот период действительно резко поменялся способ обработки визуальной информации. Да, не передачи, а именно обработки.


Здесь необходимо сделать важное дополнение. Этот прорыв был совершен человеческой цивилизацией не первый раз, а второй. Первый случился на рубеже тысячелетий в Римской Империи.

Вилла мистерий. Хоть сейчас на плакат «Их разыскивает полиция».



К сожалению о развитии римской живописи мы можем судить лишь по немногим фрагментам, вроде тех же фресок с Виллы Мистерий или столь же известного "фаюмского портрета", однако приведенные выше древнегреческие лошадки (чем-то неуловимо напоминающие песиков Филиппа IV), а также тот факт, что римская культура долгое время шла в фарватере греческой, позволяют предположить, что на рубеже тысячелетий в античном мире произошла та же революция визуального восприятия. Причины этой революции я оставлю историкам, нам важно то, что она произошла.

Представьте себе художника, халтурщика и неумеху, который приносит великому королю Франции Филиппу IV халтурный и неумелый портрет. Что, король себя в зеркале не видел? Или не знал, как выглядят его любимые борзые? Нет, и видел, и знал. Но остался доволен увиденным, и не приказал выколоть художнику глаза, отрубить член, а затем четвертовать и сжечь на костре то, что от художника в итоге осталось (а именно эти антисанитарные мероприятия ожидали людей, которыми великий король был почему-то недоволен). Но король доволен! Он узнает на портрете и себя, и свою жену, и своих братьев, Карла и Людовика, он щедро награждает живописца и заваливает его новыми заказами. Почему? Возможно, именно потому, что художник нарисовал не просто «как видит», а «как видят другие люди», а хотя бы и король.

Почему видели именно так? Во всем "виноваты" христианство и Платон. Одним из камней преткновения в спорах его учеников с последователями Аристотеля был вопрос об универсалиях. Не вдаваясь в философские подробности, скажу лишь что универсалии в примитивном понимании это "идеальные идеи" всех существующих вещей и явлений. То есть помимо всех лошадок мира где-то существует (или не существует) еще и "идеальная лошадка", воплощающая собой всю сущность "лошадности". Фома Аквинский, отец всей схоластики, подвел под вопросом о существовании жирную черту, назвав универсалиии "мыслями Бога". Бог мыслит себе идеальную лошадку и отголоски этого мышления в той или иной степени воплощены вот в этой скотине, которая только что, поднявши хвост, наложила огромную кучу навоза.

А причем тут живопись? При том что средневековый художник может и хотел рисовать реально существующих людей, предметы и лошадок. Но основным заказчиком у него была церковь и она требовала рисовать "идеи". То есть нечто напоминающее о существовании изображенных объектов и порождающее у зрителя определенные мысли типа "бог велик и милосерден", "правил такой король" и так далее. На протяжении нескольких веков тон в живописи задавала икона, целью которой было не "изобразить реальное", а "заставить подумать о горнем", поэтому фигурам не полагалось объема, а пространству - перспективы. Реализм не приветствовался. Вспомним знаменитый пассаж протопопа Аввакума, человека с таким же визуальным восприятием как у Филиппа IV, по поводу робких попыток русских художников 17 века начать наконец рисовать человека похожего на человека. Тлетворное влияние Запада, не иначе:

Пишут спасов образ Еммануила, лице одутловато, уста червонная, власы кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые, тако же и у ног бедры толстыя, и весь яко немчин брюхат и толст учинен, лишо сабли той при бедре не писано. А то все писано по плотскому умыслу, понеже сами еретицы возлюбиша толстоту плотскую и опровергоша долу горняя. Христос же бог наш тонкостны чювства имея все, якоже и богословцы научают нас.

Кстати некоторые религии, как вы знаете, до сих пор запрещают художникам изображать реальный мир. На фотографию этот запрет почему-то не распространяется.

Со средневековой скульптурой творилась та же фигня:




Но Филипп Красивый скончался апоплексическим ударом. Аввакума сожгли в срубе. Скончались и другие люди с таким же видением мира. В изобразительном искусстве воцарился реализм, и на этом месте мы промотаем еще 600 лет (здесь можно привести массу красивых картинок от боттичелиевской Венеры до мишек в сосновом лесу, но вы сходите лучше в ближайшую картинную галерею). Остановимся мы в конце 19 века, на моменте, когда Верещагин нанес последний мазок на «Шипку»

Лошадки на Балканах



Я специально выбрал именно эту картину в качестве примера, потому что она очень известная, и потому что каждый житель нашей страны имеет теоретическую возможность попасть в Третьяковку и посмотреть на нее вживую.

Итак, мы видим, что автор изобразил снежное поле, заваленное русскими и турецкими трупами. Строй русских солдат кидает шапки. Перед строем едет генерал Скобелев со свитой. Лица солдат… ТАМ НЕ НАРИСОВАНО НИКАКИХ ЛИЦ. Там есть мазок грязно-розовым, два мазка черным, мазок серым. Но лица там есть. Но художник их не рисовал. Но вы их прекрасно видите. Сходите в Третьяковку и убедитесь лично: если рассматривать картину с четырех-пяти метров, вы видите каждого солдата. Подойдите в упор – четыре мазка кистью.

Ага, сказал Пикассо, и пошел рисовать свою скрипку.

«Скажи изюм»

Конечно, Верещагин был не первым. Франсиско Гойя написал своего «Повстанца» на семьдесят лет раньше, но и Джотто появился гораздо раньше Боттичелли, и сам Гойя для массового потребителя рисовал совсем другие картинки.

Расстрел повстанцев. Крупные мазки за семьдесят лет до Верещагина, превед за двести лет до Джона Лури.



Семья Карла IV. Король желает, чтоб красивенько!




Но во времена Верещагина художники в своей массе уже догадались, что Луи Дагерр подложил им очень большую свинью, Они еще пытались экспериментировать с цветом, но общий прогресс науки и техники не оставлял сомнений: недалек тот день, когда монархи пойдут заказывать свои парадные портреты ремесленникам с деревянными ящиками.

Смысл отображать объективную реальность стремительно пропадал.

«Сон разума рождает чудовищ»

Давайте снова отмотаем время назад, примерно на четыре тысячи лет, и вернемся в Древний Египет, туда, где Тутмос и лошадки.
Анубис (песиков любите?) расчленяет брата своего Осириса.



На примере этой картины мы видим, что уже четыре тысячи лет назад у людей возникла потребность в изображении того, чего никогда не встретишь в реальном мире. Единственный способ посмотреть на Анубиса – это нарисовать его, и за четыре тысячи лет в этом вопросе мало что изменилось: как он не любил фотографов, так до сих пор и не любит.

К сожалению, следующие три тысячи девятьсот лет рисование того, чего нет на самом деле, практически не развивалось. Приведенный выше Анубис – просто антропоморфный черный песик.

Горгулья собора Парижской богоматери. Просто сын Путина и Сумеречной Искорки какает.



Страшный суд (центр) Иеронима Босха. Просто Иисус, Птааг и Аштар-Шеран наслаждаются БДСМ-пати на фоне озера с гудроном.



Левиафан Гюстава Доре. Обыкновенная говорящая рыба, я про такую читал.



Франсиско Гойя. Сон разума рождает удивленных сов.



Рубенс. Вакх. Просто главный редактор «Спутника и погрома»



В целом, до конца 19 века, если художнику требовалось нарисовать нечто несуществующее, он брал нечто существующее и комбинировал. Человек-песик, человек-единорог, очень большая рыба с крыльями, или вообще человек-человек, у которого от несуществующего объекта одно лишь наименование. Но злодеи фотографы уже в то время начали делать коллажи, и знамя выразителей ирреального начало выпадать из рук живописцев.

Ситуацию пытались исправить, введя в живопись гомеоморфные преобразования объектов.

Гомеоморфное преобразование кружки в бублик. Просто во избежание длинных объяснений о том, что такое гомеоморфизм.



Самым известным любителем гомеоморфизма среди художников стал Сальвадор Дали.

Дали. Гомеоморфное преобразование женщины Вечерний паук сулит надежду. Обратите внимание на лошадку, которой стреляют из пушки. Складывается ощущение, что лошадки это общая психотравма всех живописцев.



Конечно, таким образом развлекался не только Дали. Вот это, например, Макс Эрнст.



и советский детский мультик "Контакт", как раз про художника и сон разума



Долгое время казалось, что именно в сюрреализме живопись нашла свою нишу. Сюрреалисты рубили бешеные деньги и снисходительно поплевывали на абстракционистов и прочих неумех, испытывающих проблемы с лошадками. А потом Бардин и Браттейн построили транзистор.

«Ложки нет»

Первые зрители, увидевшие висящий в черной пустоте имперский дредноут, испытали шок. Он был огромен. Он был страшен. Он был железен и настоящ. И неважно что его собрали из отходов с фабрики моделек танчиков и деталей от старого пылесоса. Просто кино, благодаря сочетанию фантазии и технологий, научилось изображать несуществующее гораздо убедительнее чем живопись.

Стардестроер. Правда он няша?



Когда на киноэкраны вышли первые (четвертые) «Звездные войны», художники-сюрреалисты скептически усмехнулись. "Ну надо же, у них световые мечи! Они подсветили угольный электрод вспышкой от фотокамеры и собрали имперский крейсер на помойке, какие же они молодцы". Когда вышла кэмероновская "Бездна", ухмылки стали кривыми и опасливыми. "Матрица" в 1998 году торжественно забила ту самую ложку, которой нет, в гроб Сальвадора Дали

Видишь ложку? А ее нет!
.


А в 2009 году на экраны всего мира вышел "Аватар", открыв эпоху кино в 3D и закрыв эпоху абстрактной скульптуры. Ибо не все ли равно - летит в наш глаз поток фотонов, отраженный от реально существующего объекта, или от нарисованного?

Итак, подведем промежуточный итог. Нишу изображения того, чего нет на самом деле, взяла на себя компьютерная графика. Нишу изображения того, что есть, взяла на себя фотография. Не будем сейчас отвлекаться на обсуждение того, являются эти занятия искусством или нет, просто отметим: изобразительное искусство не нужно ни для изображения того, что есть, ни для изображения того, чего на самом деле нет. И вернемся во времена юности Пикассо.

«Que faire?»

Итак, сейчас, в 2013 году нашей эры, нам прекрасно понятно, что любой художник, изображающий объективную реальность – мошенник и халтурщик. Шилов – мошенник и халтурщик, и вопрос, чем он принципиально отличается от хипстера с зеркалкой и фотошопом, порождает исключительно метафизический понос о теплых ламповых красках, объеме мазка и тому подобной чуши. Почему? Потому что он НИЧЕМ не отличается от хипстера с зеркалкой и фотошопом, проигрывая при этом в скорости и стоимости работы. Но сам вопрос, как уже было показано, встал не сейчас. Примерно сто лет назад художники встали перед выбором: переквалифицироваться в фотографы, превратиться в халтурщиков и мошенников, или выйти из тупика.

Уже тогда задача изобразительного искусства могла быть сформулирована следующим образом: «С помощью потока фотонов, отраженных от предмета искусства, и попавших в человеческий глаз, родить в мозгу человека новый смысл, не пользуясь при этом изображениями реально существующих объектов». И первыми на эту задачу накинулись флагманы изобразительного искусства – французы.

Ух, как они накинулись!
Premier Disque. Робер Делоне. Симультанист.



Жорж Брак. Скрипка и кувшин. Кубист.



Machine element. Фернан Леже. Футурист.



Вся первая половина 20 века в изобразительном искусстве – это эксперименты с формой и цветом. Но довольно скоро стало понятно, что разложенная скрипка, цветовые пятна правильной формы и сечения металлургических изделий – это полумеры, и задачу они не решают. Модернисты уходили или в халтуру (как Брак), или в декоративщину (как Леже и Ривера). Их смыслы оказались, во-первых, простыми, во-вторых, не слишком оригинальными.

Коммунист Диего Ривера сделал красиво империалистам из Детройта



«Темной африканской ночью»

Следующий шаг в искусстве сделали абстракционисты и концептуалисты. Начнем с последнего.

Вы думали, мы обойдемся без этой картины?



«Черный квадрат» за сто лет своего существования породил массу теорий, споров, анекдотов и даже одну кучу человеческого дерьма (которую наложил под ним художник Александр Бреннер). Для объяснения сути концептуализма использована именно эта картина именно потому, что она самая известная. Так вот, произведением искусства является не сама картина (которая, будем честны, представляет собой довольно аккуратную трапецию, покрашенную газовой сажей). Произведением искусства являются все теории, споры и анекдоты, порожденные фактом написания этой картины. Малевич добился главной цели изобразительного искусства – отразил фотоны от полотна в глаз и породил массу смыслов. При этом фотонов отразил совсем чуть-чуть – картина-то черная! Концептуалист дает зрителю зародыш мысли, концепцию, которую зритель уже может развивать так, как пожелает. И все концептуалисты от Раушенберга до группы «Война» с разной степенью успешности делают именно это. Чьи-то зародыши смыслов получаются лучше, чьи-то хуже, но в целом концептуализм выполняет свою задачу всякий раз, когда концептуальное произведение искусства оставляет кого-то неравнодушным.

Кстати говоря, упомянутый в самом начале статьи Вася Ложкин – чистой воды концептуалист, с помощью нехитрых художественных приемов добавляющий своим концепциям еще и декоративную составляющую. Нет, я не хаю Васю Ложкина, просто подчеркиваю, что все его картины – это диалог с публикой плюс красивенькие котики, и художественная составляющая его работ именно в диалоге.

Абстракционисты зашли с другой стороны. Отображать действительность? Пфффф. Рисовать несуществующее? Это песиков с человеческими ногами, что ли? Нет, сказали они. И начали рисовать то, чего даже не быть не может.

Марк Ротко. Номер 14



Что изображено на этой картине? Де-факто, ни черта на ней не изображено. Казалось бы, это ужасно: взял человек три тюбика краски, холст, раму и испортил их. Но я предлагаю вам вернуться немного назад и вспомнить картину Верещагина, на которой есть лица солдат, которых Верещагин не рисовал. Абстракционизм развивает именно эту концепцию – дать зрителю возможность увидеть то, чего на картине нет. Закат над морем, когда погода портится. Задницу избитого в полиции человека. Вид из камеры перевернувшегося марсохода.

Принципиальное отличие абстракциониста от концептуалиста заключается в том, что концептуалист обращается к коллективному разуму (если один зритель не пошутит про негров в трюме сухогруза, а второй не посмеется над шуткой, то «Черный квадрат» был написан зря), абстракционист работает со зрителем индивидуально каждый раз, когда тот смотрит на картину. При этом возглас «но я здесь вижу исключительно мазню» художника не волнует. Как известно, искусством является все, что художник делает в черном свитере, и что считает искусством кто-нибудь, кроме мамы художника. Если после просмотра картины хоть в одном мозгу на земном шаре возник новый смысл, работа художника уже не пропала.

Итак, кратко пробежавшись по истории изобразительного искусства, можно сделать следующие выводы:

Первое. Изобразительное искусство, как способ отображения объективной реальности, выполнило свою задачу, и его заменила фотография.

Второе. Изобразительное искусство, как способ отображения фантазий, выполнило свою задачу, и его заменила компьютерная графика.

Третье. Деятели изобразительного искусства, продолжающие отображать объективную реальность или фантазии с помощью красок и кистей, или работают в декоративно-прикладном ключе (когда расписывают панельный дом), или занимаются мошенничеством (когда рисуют портрет хозяина дома вместо того, чтобы отправить того в фотоателье). Исключением является граффити, но в этом случае как "произведение искусства" надо воспринимать и сам рисунок и дом, на котором он нарисован и улицу, на которой этот дом стоит.

Четвертое. Основной составляющей современного искусства является смысл, рисование красивой лошадки давно не признак мастерства, любой выпускник художественной школы нарисует вам красивую лошадку.

Пятое. Если вы не разглядели смысла в художественном произведении, то художественный заряд просто не задел ваш мозг. Это не страшно и не говорит плохо ни о вас, ни о художнике. Скорее всего, он просто не в вас целился.

Шестое. Акт абстрактного изобразительного искусства – личное дело, касающееся только вас и художника. Никто не имеет права обвинить вас в отсутствии художественного вкуса, если вам не нравится, например, Ротко.

Седьмое. Акт абстрактного изобразительного искусства – личное дело, касающееся только зрителя и художника. Вы не имеете права обвинить другого человека в педерастии или отсутствии вкуса, если ему нравится, например, Ротко.

Восьмое. Стоимость предметов искусства на аукционе не имеет никакого отношения к акту изобразительного искусства, и относится к тому же комплексу явлений, что биржевые котировки или цены на московские квартиры. Человек, купивший картину Ротко за 72 миллиона долларов, купил за 72 миллиона долларов два квадратных метра холста, покрытых краской. Сделал он это для того, чтобы продать ее за 82 миллиона долларов.

Девятое. Смотреть на картины гораздо интересней, чем обсуждать их в интернете.

Сходите в художественную галерею.

(с)

@темы: разное интересное

---

25.09.2015 в 13:08

Пишет  Шано:

Я за конструктивизм, однозначно! говорит умерший во мне инженер

25.09.2015 в 11:23

Пишет  Taho:

Современное искусство для «чайников»
Современное искусство интригует, ведь понять его совсем непросто. Мы не говорим уже о том, как трудно им наслаждаться, особенно неподготовленному зрителю. Но разбираться все же хочется, правда?

Мы составил небольшую шпаргалку по современному искусству, где в качестве иллюстраций — работы знаменитых художников и скульпторов. Да простят нас ценители и искусствоведы, это, скорее, шутка, и, возможно, наша собственная попытка все систематизировать и запомнить.

1. Если видишь цветные загогулины и пятна, как будто художник с разбегу и от души ляпал краской, то это абстрактный экспрессионизм.

Джейсон Поллок, «№ 5». Это самая дорогая картина в мире, продана за 140 млн долл. Обычно вместо названия у абстрактных картин номер или первые пришедшие в голову слова, например «Автомобильный сок № 689».


Поллок рисует. Вот тут, кстати, можно почувствовать себя им.

2. Если это унитаз, кирпич, экскаватор, мусор и другие скучные вещи, но их поставили под стекло и дали заумное объяснение, то это концептуализм.

Дэмьен Херст, «За любовь Господа» (платиновый череп с бриллиантами, показывает триумф религии золотого тельца). Йозеф Бойс, «Стул с жиром» (а это попытка «слиться с природой на мистически-шаманском уровне».

3. Тот же унитаз, но без всяких объяснения — реди-мейд. Художник просто взял унитаз и поставил на постамент, а все умно кивают головой: Да-да, мол, понимаем. И мы понимаем, а че тут не понять.

Марсель Дюшан купил писсуар в магазине (по другой версии, нашел на мусорке) и выставил под названием «Фонтан» и под псевдонимом «R. Mutt» (дурак). Между прочим, он был продан за 1 млн долларов с хвостиком.

4. Если увиденное на картине похоже на дурной сон, то это, скорее всего сюрреализм. А вообще, говорим «сюрреализм» — видим Дали. Говорим «Дали» — видим сюрреализм.

Сальвадор Дали, «Постоянство памяти»


Яцек Йерка, «Город приземляется»

5. Когда кажется, что художник нагло схалтурил, выдав фотку за картину, это гиперреализм. А если все мокрые или голые, так вообще не сомневайтесь.

Philipp Weber

6. Кто-то взял картинку из глянцевого журнала и неумело раскрасил в Пейнте, а когда чуть-чуть осмелел, перерисовал комикс? И все ядовитыми цветами? Ну, это точно поп-арт.

Работы Энди Уорхолла


Рой Лихненштейн, «В машине», Джефф Кунс, «Собака»

7. Если вы задаете себе вопрос: это какое-то колдовство или я просто пьян, лопни мои глаза? Будьте уверены, что это оп-арт (еще вариант, что вы все-таки махнули перед встречей с искусством).

8. Если что-то вам подсказывает, что у художника в детстве было пять по черчению, будьте уверены — перед вами картина в стиле конструктивизма.

Джозес Альберс, «Поклонение квадрату», Эль Лисицкий, «Новый человек»


Плакат Александра Родченко

9. Если художник играет на рояле вниз головой, танцует в костюме торта, обматывает себя питоном и лежит в центре горящей звезды — в общем занимается привычными для себя делами, но на глазах у всех, это называется перфоманс.

Тильда Сиунтон в перфомансе «Гардероб» обнимается с одеждой, Йозеф Бойс в перфомансе «Койот: я люблю Америку, и Америка любит меня» заперся на три дня в комнате с койотом.

10. Хэппенинг — почти то же самое, что и перфоманс, только с участием зрителей. А еще у него нет сценария и никто не знает, куда это веселье заведет.

Ив Кляйн валяет зрителей в краске и рисует под музыку оркестра.

11. Вы входите в зал, где стоят стулья с гвоздями, а на них сидят манекены со страданием на лице — не пугайтесь, это инсталляция. Короче говоря, это такое произведение искусства, в которое можно войти и все там потрогать.

Инсталляция «На орбите» в музее Дюссельдорфа


Илья Кабаков, «Человек, улетевший в космос», «Зеркальный лабиринт» в Гайд-парке (Лондон).

©

@темы: юмор, разное интересное, искусство

---

25.09.2015 в 16:41

Пишет  Мива:

@темы: для себя, релакс

---

25.09.2015 в 19:29

Пишет  Мива:

25.09.2015 в 19:07

Пишет  helena-eva:

Медитативное

@темы: для себя, релакс

---

25.09.2015 в 19:29

Пишет  Мива:

25.09.2015 в 19:07

Пишет  helena-eva:

Медитативное

---

25.09.2015 в 19:41

Пишет  daily_kitten:

Список для чтения на выходные
Выбираем книжки, на которых удобно лежать щекой

@темы: юмор, котэ

---

25.09.2015 в 21:03

Пишет  Шано:

Юлия Щербинина
Похороните автора за плинтусом
(О плагиате и смежных явлениях)
полностью здесь magazines.russ.ru/neva/2015/9/15ch.html

Превосходные слова!
Интересно, где вы их украли?
Джонатан Свифт
Творчество радиоактивно.
Юрий Олеша
Плагиат — актуальная проблема современности и предмет неутихающих дискуссий. Воровство интеллектуальной собственности происходит везде: в науке и образовании, бизнесе и IT-технологиях, литературе и кинематографе. При этом в пылу полемики нередко возникают ложные представления, путаются сходные и сопредельные понятия, а иные не рассматриваются вовсе. Попробуем хотя бы в общих чертах разобраться в данной проблеме, установить некоторые взаимосвязи, выявить значимые закономерности.

Немного из истории вопроса
Бытует ошибочное мнение, будто плагиат — феномен новейшего времени, во многом спровоцированный интернетом. На самом деле это такой же миф, как якобы «сетевое происхождение» пиратства — нелегального копирования и распространения интеллектуальных продуктов. Уже древние, несмотря на иное отношение к авторству и понятиям «свое/чужое», регулярно присваивали чужие тексты, притом понимая и общую суть плагиата, и (в той или иной мере) его неправомерность.
Геродот заимствовал у Гекатея, Вергилий — у Лукреция и Энния. Латин выискивал плагиат у Софокла и Меандра. Позднее Перотти представил басни Федра как собственные. Упреки в литературном воровстве звучали в адрес Шекспира, отвечавшего на них сравнением заимствований с девушками, которых он «вывел из плохого общества и ввел в хорошее». Мольер на аналогичные обвинения отвечал жестче: «Я беру свое добро всюду, где его нахожу». А Дюма-отец вообще заявлял, что «все в этом мире плагиат, даже Господь Бог сотворил Адама по своему образу и подобию; новое создать невозможно».
С формированием в XIX столетии законодательных основ авторства и практики судебного преследования нарушителей копирайта число официальных фиксаций и обнародования случаев плагиата стремительно возрастает. А уж о частных нападках и разбирательствах нечего и говорить — их количество вообще неисчислимо. Гончаров изобличал в плагиате Тургенева, Розанов констатировал «софистический плагиат» у Мережковского… В советское время бурно обсуждались авторство «Тихого Дона», история фальсификации Василием Анучиным писем Максима Горького, заимствования Эдуарда Хруцкого из романа Владимира Богомолова «В августе сорок четвертого»…
Еще более распространено заблуждение относительно масштабов распространения плагиата. На поверку нет никаких достоверных и убедительных доказательств того, что раньше плагиата было меньше. Хотя бы потому, что никто целенаправленно не занимался исследованием частотности случаев незаконного присвоения интеллектуальной собственности, не вел статистику; да и технических возможностей для этого прежде не было. Вполне справедливо расхожее выражение: плагиат — это не то, что вы украли, а то, что вы не сумели присвоить.
Если сейчас взять и оцифровать все когда-либо написанные тексты, будь то романы или диссертации, а потом прогнать даже через простенькую программу «Антиплагиат» — о-о-о, «как много нам открытий чудных…» Шуба завернется! И все сегодняшние скандалы с фальшивыми диссертациями покажутся каплей в море и мышиной возней.
Случаев плагиата хватало всегда, просто в настоящее время появились оперативные и эффективные механизмы его выявления. Точно так же следует говорить о совершенствовании диагностики ряда болезней, а не о росте заболеваемости. Кажется, все больше говорят об опухолях мозга, хотя на самом деле их количество в целом не увеличилось, но стало возможно их выявление с помощью магнитно-резонансной томографии.
Однако, наверное, все же есть тенденция к распространению плагиата, связанная с расширением технических возможностей доступа к информации. Для копирования текста сейчас достаточно одного клика компьютерной мышью или движения пальца по сенсорной клавиатуре. Плагиат сделался процедурно более простым и, как следствие, более притягательным.
Помимо технологического, есть также идеологическое основание — особая лояльность общества постмодерна ко всякого рода вторичности и, как следствие, утрата Словом не только сакральности, но и неприкосновенности. Преследуясь де-юре, плагиат фактически превращается в популярную практику самовыражения, а нередко и обогащения пишущего. На повседневно-бытовом уровне эта практика (так же как и пиратство) становится почти легитимной, обнажая двойные поведенческие стандарты: официально плагиаторов осуждают, штрафуют, увольняют — неофициально им часто выражают сочувствие и даже одобрение.
Наконец, третье и самое живучее заблуждение касается самого определения плагиата. В строгом и наиболее общем смысле это умышленное полное или частичное присвоение авторства чужого произведения. Применительно к литературе — дословное воспроизведение под своим именем текста другого человека.
Известные случаи подтвержденного и зафиксированного в официальных СМИ плагиата последнего времени: фэнтези-роман «Аграмонт» В. Спиранде (переписанная игра «Флейта времени»); сочинение Д. Фокина «Приключения на золотых приисках Чукотки» (компиляция текстов Майн Рида, Буссенара, Есенина, Пастернака и др.); книга И. Сергиевской «Пантеоны Кремля» (дословные заимствования из «Жизни московских кладбищ» Ю. Рябинина); книга В. Курбатова «Загадки Туринской плащаницы» (целые главы и отдельные фрагменты из работы Р. Смородина «Сын человеческий»); присвоенная М. Задорновым юмористическая история В. Райхер.
Неопределенность и размытость представлений о плагиате нагляднее всего отражаются в частных дискуссиях. Кто-то потом отправлялся в суд, какие-то реплики остаются на уровне приватных высказываний. Так, за последнее время обвинения в плагиате предъявлялись целому ряду наших известных писателей:
— Михаилу Шишкину — от Александра Танкова и других рецензентов за включение в роман «Венерин волос» дословных незакавыченных фрагментов мемуаров Веры Пановой «Мое и только мое»;
— Ольге Славниковой — от создателей фильма «Гудбай, Ленин!» за сходство сюжетной конструкции в романе «Бессмертный»;
— Борису Акунину — от Татьяны Викентьевой, утверждавшей, что «Кладбищенские истории» скопированы с ее одноименной пьесы; от Елены Чудиновой, посчитавшей «Девятный Спас» кражей ее романа «Ларец»;
— Владимиру Спектору — от собратьев по перу за дословные совпадения его текста со стихотворением Игоря Меламеда;
— Дарье Донцовой — от массы недовольных читателей, то и дело обнаруживающих в ее текстах «следы» множества других писателей от Карела Чапека до сетевого автора Гарика Черского.
А лидирует в этом списке, наверное, Виктор Пелевин, искусанный «разоблачителями» похлеще, чем Винни-Пух пчелами. Алексей Панов указал на использование сюжетных линий его книги «Школа сновидений с картой начальных странствий» в пелевинском романе «Священная книга оборотня»; Александр Астраханцев — на переклички «Generation „П“» с «Generation X» Дугласа Коупленда, а также «выдирание целых абзацев из Фрейда, Юнга»1; Борух Щипкинд — на заимствование в «Ананасной воде для прекрасной дамы» фрагментов его неизданного романа «Светлый путь». Последнее напоминает уже какой-то анекдот из разряда пелевинских же игрищ с читателем.
Между тем уже по приведенным примерам очевидно, что плагиатом считают иногда не совсем то, а часто даже совсем не то, чем он является на самом деле. Справедливо замечание Льва Пирогова: «Споры вокруг „проблемы авторства“ давным-давно питаются не фактами, а „убеждениями“»2.
Итак, рассмотрим круг явлений, сходных или сопредельных с плагиатом, попытаемся их упорядочить и систематизировать.

Плагиат и эпигонство
Под эпигонством принято понимать неоправданное художественными целями подражание творческим методам, идеям, стилистике, манере авторов-предшественников; механическое и упрощенное воспроизведение литературных приемов, мотивов, ходовых образов, речевых оборотов; преемственность без самостоятельного и глубокого осмысления первоисточника. Во всем этом обнаруживаются неталантливость, невысокая одаренность, отсутствие мастерства пишущего.
Фигурально выражаясь, эпигонство — это творческая эхолалия (автоматическое повторение слов, услышанных в чужой речи). Эхолалия диагностируется при психических заболеваниях, но иногда возникает у здоровых детей как один из ранних этапов развития речи. Аналогично и некоторые литераторы на этапе творческого становления подражают именитым мастерам, копируют мэтров. Но, пожалуй, более точная метафора эпигонства — неуклюжее проявление любви. Литературного подражателя и копииста можно сравнить с влюбленным юношей, украдкой утянувшим надушенный платочек у дамы сердца. Создание произведения по чужим лекалам как клятва верности и преданности.
А вот с примерами эпигонства всегда сложнее, чем с определением. Исследователи более-менее единодушны, относя к эпигонским многочисленные сочинения малоизвестных подражателей П. Корнелю, Ж. Расину, Г. Байрону. В остальном же разногласий больше, солидарности меньше.
Из непростых случаев — рассказы Бориса Лазаревского, испытавшего сильное влияние Чехова. Последний, в свою очередь, упоминал крестьянского поэта Вячеслава Ляпунова, который, по мнению Чехова, не мог стать большим поэтом, так как подражал Кольцову и Некрасову. Сам же Лазаревский считал Чехова продолжателем школы Мопассана («Чехов прокоптился Мопассаном, как я Чеховым»). Оценку мастерства всех четырех авторов оставим литературоведам.
Из современных случаев — скандал, разгоревшийся после получения Михаилом Елизаровым премии «Русский Букер» за роман «Библиотекарь»: на автора посыпались прямые, многочисленные и по большей части злобные обвинения в эпигонстве Владимира Сорокина.
Однако в настоящее время, возможно, самая обширная и утоптанная лужайка эпигонов — в фантастике и фэнтези. Новейший вариант эпигонства — фанфикшн, литература поклонников известных писателей вроде Дж. Толкина, Д. Роулинг, Р. Желязны, Т. Пратчетта, братьев Стругацких, С. Лукьяненко.
Другая современная разновидность эпигонства — литературное клонирование: создание вторичных и малоценных в художественном отношении текстов, копирующих легко узнаваемые содержательные, композиционные, стилевые элементы ранее написанных популярных произведений. Ср., например: романы Оксаны Робски и последовавшие затем романы Оксаны НеРобкой. Чаще всего это стратегия массового книгоиздания по расширению целевой аудитории и обновлению ассортимента. Здесь действует уже не влюбленный с надушенным платочком, а ловкий делец, организующий бесперебойные поставки сюжетных шаблонов, образных лекал, словесных клише.
При сохранении старых и появлении новых форм эпигонства очевидно одно: подражатель не крадет, а открыто заимствует. И заимствует лишь внешнюю оболочку произведений, не углубляясь в идейность и смысл. Эпигон не вор, а скорее заемщик, неспособный отдать сполна творческий долг своему учителю и кумиру либо (в нынешних условиях) изначально не собирающийся оплачивать культурные счета.

Плагиат и стилизация
Стилизация определяется как намеренное, часто даже нарочитое имитирование стиля, структуры, жанровой формы, переосмысливающее содержание исходного произведения. Стилизатор дает собственную интерпретацию первоисточника, раскрывает наличные и создает новые смыслы; производит аналитические операции — типизируя, обобщая, критикуя, переоценивая ранее созданное. Нередко стилизация содержит сюжетные и образные ассоциации, аллюзии и реминисценции, иногда выступает элементом литературной пародии (но не является тождественным понятием).
Каковы отношения стилизатора и автора-донора? С одной стороны, стилизация — проявление «литературной памяти», дань культурной традиции, вариант встраивания нового текста в общелитературный контекст. С другой стороны, стилизация — одна из стратегий «литературной канонизации» исходного текста и весомое доказательство его творческой жизнеспособности, актуальности и востребованности в меняющихся культурных обстоятельствах. Разумеется, это относится лишь к удачным, талантливым стилизациям, авторы которых обладают тонким литературным вкусом и языковым чутьем; не только хорошим писательским «голосом», но и «слухом».
Многочисленные стилизации в изобилии обнаруживаются в том же фанфикшне. Элементы стилизаторства на уровне отдельных приемов, не исчерпывающих авторский замысел, присутствуют и в интеллектуальной прозе. Яркий пример — творчество Владимира Сорокина («День опричника», «Сахарный Кремль», «Метель» и др.).
В целом претензии по поводу интеллектуальной собственности стилизаторы получают не так уж часто, несмотря на использование чужих словесных форм. Но вообще сложно предугадать конкретные ситуации и мотивы обвинений. Так, в ряде стран наложен запрет на книги Дмитрия Емца из цикла «Таня Гроттер», писателем проигран суд по обвинению в плагиатировании романов Роулинг. А вот на книгу Андрея Жвалевского и Игоря Мытько «Порри Гаттер и каменный философ» пока вроде никаких официальных нареканий не поступало. Подобные факты свидетельствуют о том, что в юридической практике плагиат может квалифицироваться по-разному, ибо закон что дышло…

Плагиат и парафраз
В общем смысле парафраз — это изложение целого текста или его части «другими словами». Сокращенный и упрощенный пересказ называют адаптацией, которая может содержать также краткие разъяснения и комментарии. Парафраз не считается плагиатом, если указан автор и понятно, что это именно вторичный, пересказанный текст.
К современным разновидностям парафраза можно отнести рерайтинг (переработку текста с изменением его внешней формы при сохранении оригинального смысла и фактической основы) и клифф ноут (краткий пересказ известных художественных произведений).
Рерайтинг применятся чаще всего как средство уникализации исходного текста для поисковых интернет-систем. По сути, рерайтинг в идеале является способом борьбы с плагиатом в сфере технического письма, где фигурируют главным образом факты, а не идеи. Однако парадокс в том, что некачественный, слишком поверхностный рерайтинг вполне можно принять за плагиат, особенно если текст подписан чьим-то именем.
Фактически первым теоретиком рерайта можно считать француза Ришесурса с его работой «Академия ораторов» (XVII век), где в качестве средства компенсации недостатка творческих способностей рассматривается последовательная синонимическая замена всех слов в высказывании. Кстати, это средство определяется здесь не иначе как плагиаризм. От рерайта до присвоения чужого текста — расстояние вытянутой ладони.
Клифф ноут — популярный способ и достаточно востребованный формат массовой репрезентации литературных текстов, хотя сам термин является у нас экзотическим и малоупотребительным. Перво
й отечественной попыткой профессионального воплощения данной идеи можно считать энциклопедическое издание «Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Русская литература XIX века» (1996). В настоящее время есть немало интернет-ресурсов, предлагающих пересказы произведений: «Brifly», «Kratkoe», «Mnogabukaff», «Pereskaz», «Pokoroche», «Rulitra» и др.
К парафразу примыкает художественное переложение текстов. Из множества примеров вспомним хотя бы «Пиноккио» К. Коллоди и «Золотой ключик» А. Толстого; «Винни-Пух» А. Милна и «Винни-Пух и все-все-все» Б. Заходера; «Медный кувшин» Ф. Энсти и «Старик Хоттабыч» Л. Лагина. Если авторский пересказ качествен и талантлив, обогащает первоисточник новыми идеями и смыслами — можно говорить о текстах-«побратимах». Если же переложение — халтура и поделка, да еще с минимальным авторским вкладом, могут последовать претензии правообладателя оригинала, в том числе и обвинение в плагиате.
Иногда за переложение действительно пытаются выдать нечто очень похожее на плагиат. Скажем, роман Элис Рэнделл «Ветер прошел» заявлялся как художественная переработка «Унесенных ветром», однако в действительности отличия оказались весьма несущественными — и Маргарет Митчелл выиграла иск, добившись запрета на распространение текста Рэнделл, квалифицированного как незаконное продолжение оригинального романа.

Плагиат и литературная подделка
Случается плагиат по чужой инициативе и/или по чужой вине — к которому лицо, указанное как автор, причастно лишь косвенно либо непричастно вообще. Большинство таких ситуаций возникает из-за технических погрешностей (например, перепутали имена при верстке книги) или логических ошибок (неправильно идентифицировали однофамильцев, соавторов, схожие заголовки и т. п.). Однако есть и случаи намеренной подмены авторства, когда плагиатором выступает третья сторона.
Вот лишь пара известных примеров. Книга «Предсказамус настрадал нам будущее: лучшие шутки миллениума», на обложке которой значилось «Андрей Кивинов», на поверку оказалась сборником текстов нескольких популярных юмористов, а фамилия знаменитого автора детективов была размещена без его ведома. По признанию Кивинова, к нему обращались только с просьбой написать аннотацию3. Виктория Соломатина выиграла суд с издательством, продолжавшим публиковать чужие произведения под ее псевдонимом «Виктория Платова».
Появляется даже целая отрасль пиратского бизнеса — выпуск подделок произведений популярных писателей. Тексты сочиняются литературными неграми либо вообще берутся из неохраняемых интернет-ресурсов, на обложку ставятся настоящие фамилии (например, «Акунин», «Бушков»), а название и адрес издательства размещаются фиктивные. Нередко перепечатывают заодно и чужие обложки — для повышения узнаваемости издания4.
Описанная технология отчасти соотносится с так называемым контрплагиатом — намеренным отчуждением авторства «в пользу» ранее написанного и более авторитетного текста5. Только если позднеантичные и средневековые сочинители делали это из философских соображений, то нынешние ловкачи руководствуются исключительно прагматическими мотивами. Технология одна, а психология разная: там — понять жизнь, тут — заработать денег.
К контрплагиату вплотную примыкает и современная практика гострайтерства — создания произведений на заказ за подписью заказчика или третьего лица. Здесь отчуждение авторства носит договорной характер: работу выполняют наемники («литературные негры»). Присвоение чужого текста происходит согласно конвенции: одной стороне нужны деньги или литературный опыт — другой стороне нужны слава, расширение читательской аудитории, увеличение гонораров и пр. Творческая подделка обычно приводит к созданию литературной поделки — произведения невысокого качества, продукта массовой литературы (паралитературы).
Литературными подделками в духе «без меня меня женили» являются тексты с неатрибутированным авторством. Например, доподлинно неизвестно, принадлежит ли перу Салтыкова-Щедрина цикл фельетонов «Характеры»; на самом ли деле Некрасов написал статьи, подписанные «Григорий Сычевкин»; действительно ли анонимный эротический роман «Гамиани» сочинен Мюссе, рассказы «Баня» и «Возмездие» сочинены А. Толстым, а «Галчонок» — Чеховым. Осложняющими обстоятельствами определения авторства являются нехватка биографических сведений, намеренная фальсификация текстов; их цензурирование и даже просто избыточное редактирование; использование авторами псевдонимов, анонимного письма, легендированной биографии; необходимость конспирации по политическим мотивам или моральным соображениям.
Наконец, бывают вообще причудливые литературные подделки, сложно поддающиеся определению: то ли игра и мистификация? то ли обман и подлог? то ли современная форма контрплагиата? Изрядно нашумевшая, но уже подзабытая история — с повестью «Трудный возраст», изначально опубликованной под именем Егора Молданова, но впоследствии оказавшейся текстом Анатолия Костишина. Первое произведение начинающего автора-сироты из детдома, вскоре скончавшегося от тяжелой болезни, получило высокие оценки критиков и литературоведов, вошло в шорт-лист премии «Дебют», было отмечено спецпризом. Однако через некоторое время выяснилось, что Молданов — подставное и счастливо здравствующее лицо, а истинным автором является… директор интерната. Зачем все описанное понадобилось Костишину — до сих пор до конца неясно…

Плагиат и заимствование
В обиходном представлении с плагиатом нередко отождествляют сюжетные переклички, заимствование идей, образов, фабульных основ одними авторами у других. В юридическом отношении такие случаи плагиатом не считаются: современный закон защищает не сами идеи, а только конкретную форму их воплощения. Но в реальной практике, в конкретных обстоятельствах они часто расцениваются как интеллектуальное воровство. Понятие неофициальное и некодифицированное, но регулярно звучащее в живых диалогах, в публичных дискуссиях.
«Литературные преступники», «похитители мозгов», «творческие мошенники, шпионы, мародеры» — образные именования плагиаторов в литературном быту. Заметим: здесь не проводится разграничений и не делается различий, что именно крадут — главный элемент первоисточника или второстепенный; обработанный материал или сырье; готовый продукт или «болванку», которую надо «доводить до ума». Тут важна лишь сама риторика обличения и разоблачения.
Жалобы на неправомерные заимствования поступают как из стана беллетристов, так и от авторов интеллектуальной прозы. По утверждению Эдуарда Тополя, объемный эпизод его романа «Журналист для Брежнева» незаконно попал в фильм «Черный квадрат». Татьяна Полякова обнаружила прямые заимствования своей «Овечки в волчьей шкуре» в «Империи волков» Жана Кристофа Гранже. Татьяна Гармаш-Роффе выявила совпадения романа Марка Леви «А если это правда…» со своим произведением «Голая королева». По уверениям некоторых литературных критиков, в романе Михаила Шишкина «Венерин волос» имеется некорректное сходство сюжетных построений с «Толмачом» Михаила Гиголашвили.
Но, вероятно, максимальную остроту данная проблема приобретает в фантастике с ее предельной фабульной концентрацией, образной уникальностью, самоценностью идейной новизны и художественных изобретений как таковых. Именно поэтому здесь идут самые ожесточенные споры о заимствованиях, а писатели-фантасты столь ревностно охраняют творческие находки и придумки от посягательств коллег по цеху, стараются не распространяться о новых идеях до публикации произведения. И столь же рьяно блюдут корпоративную солидарность, «всем миром» накидываясь на уличенных в очевидных заимствованиях.
По той же причине в среде фантастов бытуют расширенные определения плагиата, не соответствующие словарной дефиниции и юридической трактовке. Наглядная иллюстрация — опрос читателей, проведенный журналом «Мир фантастики»: 55,7 % респондентов полагают, что плагиат — это использование автором дословно или с небольшой переработкой фрагментов книг других авторов; 30,4 % считают плагиатом подражание творческой манере успешных писателей, копирование их стилистики, работу с той же тематикой; 28,7 % относят к плагиату использование чужих персонажей и вымышленных миров; 16 % выступают против эксплуатации чужих фантастических идей6.
Большинство подобных обвинений выдвигается не юридически, а приватно, но зато под подозрением может оказаться всякий: маститый литератор и новичок, зарубежный писатель и российский, воинствующий оригинал и открытый участник ремейк-проектов. Плагиат неоправданно гиперболизируется и даже демонизируется, в результате обвинительная модель нередко строится по псевдопринципу: «Одиссея капитана Блада» — плагиат даже не «Острова сокровищ», а «Одиссеи» Гомера.
Так, «Гриаду» Алексея Колпакова разносили за «компиляции» Жюля Верна и Герберта Уэллса. Сергею Лукьяненко досталось от некоторых коллег-фантастов за «списывание» повести «Рыцари сорока островов» с произведений Владислава Крапивина. Фильм «Аватар» подвергли остракизму за якобы прямые заимствования из цикла братьев Стругацких «Мир полудня».
Впрочем, попытки законодательного преследования в подобных случаях заканчиваются преимущественно безрезультатно. Например, суд не признал «Гарри Поттера» списанным ни с «Легенды о Ра» Нэнси Стуффер, ни с «Приключений волшебника Вили» Эдриана Джейкобса. А заявления критиков об идентичности многих образов поттерианы с персонажами «Властелина колец» и вовсе остаются лишь досужими разговорами. Несолоно хлебавши осталась и Кристина Старобин, не сумев убедить суд в использовании Стивеном Кингом ее неопубликованного романа «Кровь вечная». Дэн Браун дважды восторжествовал в суде, который не удовлетворил ни иск Майкла Беджента и Ричарда Лея по использованию в «Коде да Винчи» идей их книги «Святая кровь и священный Грааль», ни иск Льюиса Пердью, усмотревшего в том же романе сходство с его произведением «Дочь Господа».
Наконец, говоря о заимствованиях целых текстов, необходимо упомянуть о так называемом непреднамеренном (подсознательном) плагиате — обнародовании чужого текста под своим именем вследствие неосведомленности об истинном авторе. Здесь присвоение авторства носит невольный и случайный характер и, как полагают специалисты, объясняется криптомнезией — нарушением способности идентифицировать воспоминания и появлением мнимого ощущения новизны. Но доказать это бывает нелегко, хотя в настоящий момент данное понятие имеет статус юридического термина.
Так, в 1965 году наделала шуму история с поэтом Василием Журавлевым, в лирической подборке которого оказалось стихотворение… Ахматовой. Подборка была опубликована в авторитетном журнале «Октябрь», и подмену быстро раскрыли. Объясняясь перед редакцией и читателями в газете «Известия», горе-поэт оправдывался тем, что обнаружил текст в своем блокноте и за давностью записи перепутал с самостоятельно сочиненным.
Однозначность в подобных ситуациях, вероятно, возможна лишь тогда, когда невольный плагиатор сознается первым, упреждая обвинения в свой адрес. Так поступил в 1972 году Джордж Даниэл, выпустив книгу «Наука в американском обществе», а позже направив в журнал «Science» признание в подсознательном плагиате.

Плагиат и паразитный текст
Считать неправомерным и подлежащим преследованию всякое использование чужих идей и образов в художественной литературе нецелесообразно и бесперспективно. Такая, по сути сектантская, логика позволяет отнести к плагиату массу разнородных текстов вплоть до заголовка данной статьи. Однако в этой массе с той или иной степенью условности можно выделить сопредельные плагиату так называемые паразитные тексты.
Предложенный Алексеем Караковским термин обозначает речевое произведение, созданное за счет эксплуатации чужого, с целью выгодной репрезентации, повышения статуса, авторитета, популярности пишущего. Чем очевиднее такая цель — тем точнее текст относится к паразитным. Иногда в качестве синонима употребляют понятие мусорный текст. Чистый (лат. per se) плагиат — предельная форма воплощения паразитного текста.
Паразитные тексты создаются посредством компиляций и ловкого монтажа чужих высказываний, создающих иллюзию содержательной оригинальности и смысловой новизны, за счет привлечения справочно-энциклопедической информации и голой фактологии. При этом текст может быть абсолютно чист не только перед законом, но (формально) и перед моралью: чужие слова честно закавычиваются, даются ссылки на источники, в конце приводится список использованной литературы.
Паразитный характер носят прежде всего научные и учебные компиляции, выдаваемые за оригинальные курсовые работы, дипломные сочинения, рефераты, обзоры; перепосты информационных материалов в прессе с незначительным изменением первоисточника, часто со всевозможными неточностями и ошибками; некачественный рерайтинг для веб-сайтов и сетевых СМИ.
Фактически как паразитные следует рассматривать также халтурные переложения и стилизации, ремейки и мэшапы, авторы которых явно желают лишь самовыразиться да погреться в лучах чужой славы, не заботясь о качестве материала. Неплохо, хотя и менее явно спекулируют на чужих текстах вербатим и пастиш. Не говоря уже о литературных клонах и фанфиках (см. выше).
Паразитизм соотносится с плагиатом по эксплуататорскому подходу и потребительскому отношению к первоисточнику. Ср.: лат. plagiatus — похищенный; понятие римского права, означавшее продажу в рабство свободного человека // лат. parasоtus — прихлебатель, тунеядец. Паразитность в литературе — это тоже воровство, только иного свойства: не кража вещи, а, скажем, похищение тени. Один автор присваивает не текст другого автора, но авторитет, статус, известность, качество мышления, затраченное время, профессиональные навыки и т. п.

Плагиат и свободные формы речи
Значительная часть текстов, которые считают «перекликающимися между собой», «странно похожими», связана больше не с плагиатом, а с авторским эгоцентризмом. Писателю мнится, будто его придумка уникальна и никак не могла прийти в голову кому-то другому, тогда как даже изобретение радио принадлежит одновременно Попову и Маркони. И вообще, по верному замечанию Дж.-Р. Ловела, «мысль всегда приписывается тому, кто ее высказал лучше остальных».
Однако для литератора это не аргумент, и мало кто способен искренне и спокойно принять такое положение вещей. Но так было всегда, а не только сейчас. Хрестоматийный пример — заявления Гончарова о том, что Тургенев якобы воплотил замысел, сюжетные линии, образы «Обрыва» в «Дворянском гнезде» и «Накануне». В первом случае обвиняемый согласился убрать некоторые сцены, возможно, просто во избежание кривотолков; во втором — состоялся суд, признавший невиновновность ответчика. Другой известный, но до конца непроясненный пример — изобличение в плагиате набоковской «Лолиты», сюжет и даже название которой якобы совпадают с неопубликованным романом Хайнца фон Лихберга, а идея и основные коллизии — с анонимными мемуарами «Исповедь Виктора X., русского педофила».
Между тем, не теряя зоркости и бдительности насчет интеллектуального воровства, нужно здраво сознавать, что в сачок литературы закономерно и неизбежно попадают актуальные проблемы современности, ключевые фигуры эпохи, популярные культурные персонажи, «вечные темы» и просто идеи, «витающие в воздухе». Не говоря уже о точно не являющемся плагиатом, но часто соотносимом с ним употреблении расхожих выражений, крылатых слов или устойчивых формул вроде «Пушкин — литературный классик», «Волга впадает в Каспийское море», «Существительное — часть речи, обозначающая предмет».
Можно отвергать гипотезу материальности мысли и существования единого информационного пространства, но нельзя отрицать античный тезис «слова летучи» (verba volant). В мировой литературе масса так называемых бродячих сюжетов и сквозных образов. Мы спокойно воспринимаем существование «Красной Шапочки» Шарля Перро и братьев Гримм, бессчетное количество «Золушек», множество произведений про Фауста и Дон Жуана… Но понимаем ли, что изначально все это кем-то придумано? И знаем ли, сколько в каждом случае было изобретателей?
Понятно, что классика не вызывает такой тревоги и ревности, как современная литература, авторы которой живы и могут лично «отвечать за базар». Не так давно бурно обсуждались содержательные переклички и оформительские сходства пародийно-сатирических сборников Максима Кононенко «Владимир Владимирович TM» и «Владимир Владимирович.com» Константина Борового. Затем дискутировалось одновременное появление образа псоглавцев в одноименном романе Алексея Иванова и в «Малой Глуше» Марии Галиной.
Комментарий Иванова на официальном сайте не только развеивает какие-либо сомнения в оригинальности романа, но обнажает несостоятельность и даже глупость претензий: «„Малую Глушу“ я не читал и о существовании писательницы Галиной не подозревал, пока некоторые критики не завопили, что я содрал „Псоглавцев“ с этой „Глуши“. Христофора-Псоглавца я впервые увидел в середине 90-х в церкви поселка Ныроб на фреске и в музее города Чердынь на иконе. Если их там нарисовала писательница Галина, значит, я — плагиатор».
Алла Латынина предпринимает попытку доказательно разобраться с заимствованиями в романе Бориса Акунина «Девятный Спас»7. По итогам анализа авторитетный литературовед констатирует лишь желание улыбнуться наивности обвинителя, который счел собственными, авторскими общие сюжетные места, сказочные мотивы, устойчивые типы персонажей, обыгрывание волшебных предметов.
Отдельный интерес представляют совпадения заголовков. Например, есть, как минимум, четыре романа с одинаковым названием: «Свобода» Михаила Бутова (1999), «Свобода» Джонатана Франзена (2010), «Свобода» Владимира Козлова (2012), «сВОбоДА» Юрия Козлова (2012).
Заметим, что заглавие произведения до сих пор не имеет четких условий и критериев защиты в российском судебном законодательстве. Соответствующая статья гласит, что название текста становится объектом авторского права, если представляет собой, во-первых, «результат творческой деятельности» (то есть удовлетворяет требованиям оригинальности, уникальности, неповторимости); во-вторых, «может использоваться самостоятельно» (то есть является эксклюзивно авторским само по себе, даже вне произведения, становится его «именем», символическим знаком).
Уже судя по юридическим формулировкам очевидны сложности, возникающие в реальной практике. Соответствуют ли указанным критериям заголовки типа «Детство», «Лес», «Олеся», «Воскресение»? Как быть, если названием выступает афоризм или вообще цитата из другого произведения: «Не все коту масленица», «Алмазный мой венец» и т. п.?
Но если с текстами литературной классики еще более-менее ясно, поскольку они превратились в национальные бренды, то с современными — ситуация весьма запутанная. Так, суд не удовлетворил иск частного лица к издательской компании «АСТ-Пресс» о запрете использования названия «Я — вор в законе», определив его как фразеологический оборот, а не как оригинальную творческую форму. При этом, как видим, суд проигнорировал отличие данного заголовка от идиомы (местоимением «я»)8.
В связи с такой неопределенностью, а зачастую и неопределимостью статуса названий периодически возникают обвинения в плагиате. Так было, например, с «Чайкой» Бориса Акунина, в которой к тому же полностью воспроизводится последний акт чеховской пьесы.
И здесь мы вплотную подошли к самой интересной части разговора о литературном плагиате…

Плагиат и интертекст
Акунинская «Чайка» — один из ярких образцов интертекстуальности, а это, пожалуй, самый неоднозначный и полемический случай, сопредельный с плагиатом. Феномен, хуже всего поддающийся формализации и объективной оценке.
Казалось бы, внешне все уже давно известно и понятно: интертекстуальность как бесконечная «мозаика цитаций» и полилог между текстами разных авторов — неотъемлемая составляющая постмодернистской литературы. Неатрибутированные заимствования, многочисленные аллюзии и реминисценции, прием текстового монтажа, игра писателя с читателем в «отгадайки», произведения-викторины — базовая основа и макростратегия всего постмодерна с его тотальной вторичностью форм. По сути, это еще один вариант литературного клонирования (см. выше), только замаскированного под интерпретацию, переосмысление, художественное отзеркаливание.
Однако при более углубленном рассмотрении обнаруживается и другая метафора, (в)скрывающая саму онтологию постмодерна: присвоение и обладание. Метафора насилия и власти. Талантливый автор-постмодернист как садовник, пересаживающий текст-первоисточник на современную почву, и селекционер, прививающий ему новейшие культурные формы. Автор бездарный похож на компрачикоса, который уродует, деформирует, калечит тело текста. Но в любом случае здесь отношение не вора, а хозяина. Относительно классики творческое поведение сродни экспроприации и раскулачиванию; применительно к текстам живых современников стратегия напоминает «самозахват» земли дачником (масштаб меньше, осторожности больше).
Как отреагировал Михаил Шишкин на поток обвинений в «литературном мародерстве» (Олег Лурье), незакавыченном цитировании в «Венерином волосе» мемуаров Веры Пановой? Очень просто и уверенно: «Необходимо найти в бескрайних залежах мемуарного мусора именно те реалии, который окружали ту ростовскую девочку… Я делаю литературу следующего измерения»9.
Вся проблема в том, что в нынешних условиях деградации экспертного дискурса становятся все более неочевидны критерии оценки качества текста. Как отличить талантливую интертекстуальность от маскировки банальной бездарности? Как распознать, где «мемуарный мусор», а где «литература следующего измерения»? Как отделить органику мысли от механики псевдомыслия?
Для начала следует дифференцировать интертекст от декларативного плагиата — художественного приема, основанного на открытом (манифестированном) использовании одних произведений в других. В этом плане постмодерн не измыслил ничего нового, поскольку еще в античности была центонная поэзия — основанная на комбинировании ранее написанных чужих стихов. Позднее менялась лишь творческая мотивация при «отвердении» исходного формального метода.
Так, в 1950-е годы писатель и художник Брайон Гайсин использовал технику cut-up (англ. «нарезка»), разрезая и произвольно комбинируя газетные и журнальные статьи. Уильям Берроуз обращался к этой технике в романе «Голый завтрак». Еще через двадцать лет поэтами уктусской школы явлен образ свободного бродяги по чужим текстам, который мыслит себя в акте присвоения готовых форм. Чуть позднее Михаил Гробман создает стихи-коллажи из заголовков журнала «Америка». В 2010 году Остином Клеоном изобретен блэкаут — технология создания стихов путем вычеркивания слов из газетных колонок.
Сюда же отнесем и реди-мэйд как направление авангардного искусства, основанное на обыгрывании готового предмета или высказывания в новом культурном контексте. Примерами литературного реди-мэйда с разной степенью точности соответствия термину можно считать поэтическую книгу Ры Никоновой «Шваль», повесть Валерия Залотухи «Поход в Индию», роман Николая Байтова «Любовь Муры».
Наконец, новейшей формой декларативного плагиата стал копипаст как субжанр сетевой литературы (сетературы) в виде текста, автор которого либо анонимен, либо не планировал публикацию, но и не был против, осознавая такую возможность. Подобные тексты может присвоить себе любой интернет-пользователь, для некоторых они становятся объектом коллекционирования.
Итак, во всех названных случаях можно говорить о плагиативном творческом поведении, или квазиплагиате. В случае же «чистой» интертекстуальности (необъявленного и скрытого использования чужих текстов) заимствования обретают, как минимум, следующие функции:
— интеллектуальное соревнование автора с читателем, «поединок компетенций» — аналитических, знаниевых, общекультурных; сюда же отнесем литературные розыгрыши и мистификации (яркий пример — творчество Виктора Пелевина);
— переосмысление первоисточника при включении в новый контекст и создание концептуальных конструктов посредством контаминации оригинального и чужого художественного материала (скажем, у Владимира Сорокина);
— литературный эксперимент, поиск новых форм (идейных, повествовательных, жанровых) и способов взаимодействия читателя с текстом (наглядная иллюстрация — «Идеальный роман» Макса Фрая, составленный из последних абзацев разных произведений).
Понятно, что предложенная классификация предельно условна и неполна, в реальной писательской практике возможны сочетание стратегий и бесконечное их приращение. Так, заимствование Акуниным в первом абзаце «Алмазной колесницы» отрывка из рассказа Куприна «Штабс-капитан Рыбников», использование Стругацкими фрагмента «Капитанской дочки» как начала повести «Понедельник начинается в субботу» и скрытое цитирование Хемингуэя в «Боре-Робингуде» Кирилла Еськова имеют принципиально разную художественную природу, идейную составляющую и творческую направленность.
При всем внешнем сходстве способа заимствования эти и аналогичные примеры слабо соотносятся, а то и вовсе не коррелируют друг с другом. И укоренившийся «объединяющий» подход, при котором на текст просто лепится ярлык «постмодернизм», заведомо обедняет содержание произведений и дискредитирует авторский замысел. Но как же все-таки отделить зерна подлинного, пусть и постмодернистского творчества от плевел вульгарного плагиата? В настоящий момент фактически никак, ибо писатель всегда найдет рациональные и эстетические обоснования любым заимствованиям. Автор умер — да здравствует автор! У него нынче полная презумпция невиновности.
Единственно, пожалуй, на чем можно попытаться строить разоблачительный дискурс, это апелляция к общим законам построения текста. Всматриваясь в его «общее здание», архитектонику, сюжетику, целостную образность, мы можем увидеть: «незаконно» заимствованный фрагмент не предопределен контекстным окружением, не мотивирован предшествующим и последующим содержанием. Так, рядом с Эйфелевой башней планируется построить православный храм, и при профессиональном подходе это может получиться вполне гармонично, но в данном проекте явно нет исходной предопределенности, изначальной заданности.
При таком подходе становится более или менее очевидно, почему никто не придрался к началу акунинской «Алмазной колесницы», зато разгорелась жаркая полемика о «Венерином волосе». Хотя поймать за руку все равно никого невозможно. Потому как никогда велик сейчас риск «заиграться в литературку», превратиться в раба заимствований и литературного клептомана. Что лучше — диагноз или вердикт?
Наконец, возможно, главная проблема в том, что с распространением Интернета постмодернизм вошел в новую стадию, которую назвали постпостмодерн. Интернет — своего рода «множественная бесконечность», утверждающая единичность эталона и порождающая его недостижимость. Все следующее за эталонным образцом оказывается априори неконкурентоспособным и творчески несостоятельным, каждая последующая культурная форма автоматически как бы «отменяет» предыдущую.
Эта виртуальная закономерность экстраполируется в реальную действительность. Человек цифровой формации начинает мыслить принципами и категориями онлайна. Нынче не только обыватели, но и многие специалисты говорят, что после «Аватара» фильмы Бекмамбетова хороши, но не превосходны, что все молодые прозаики-экспериментаторы проигрывают Пелевину и Сорокину, а новые «новые реалисты» уступают Прилепину и Сенчину. Сначала Шишкину указали на сходство «Венерина волоса» с «Толмачом» Гиголашвили, затем уже Антону Понизовскому с его «Обращением в слух» ткнули одновременно и в «Венерин волос», и в другой роман Гиголашвили — «Захват Московии», а заодно и в «Неделю в аэропорту» Алена де Боттона10.
В современных условиях побеждает не сильный, а первый. Технология уничтожает онтологию. Место традиционного творчества занимает креатив — изучение потенциала технологий творческими методами. Например, появилась возможность записи человеческой речи — родился «Театр.doc»; появился Интернет — возникли сетевая проза, киберпоэзия; появилась мобильная связь — вылупились жанры СМС-романа и СМС-стиха; появились технические симуляторы — возникла докудрама; монтажная технология породила целый набор литературных форматов — от блэкаута до мэшапа...
«Узаконенный» плагиат стал не только концептуальным принципом постмодерна, но и творческим методом освоения его технологий. На плагиате построен целый набор актуальных культурных практик познания обществом самого себя. Творчество демонстрирует множественность и бесконечность; креатив выдает ограниченный набор штампов, продиктованный форматом современности и ограниченный актуальными тенденциями.
Креатив — плагиат искусства и одновременно искусство плагиата.

* * *
В романе Акунина «Креативщик» моделируется метафора писательства: выйдя из дома глубоким стариком, рассказчик постепенно молодеет, к вечеру превращаясь в ребенка. В русле этой метафоры плагиатор-постмодернист будет рассказчиком, принимающим обличья всех, с кем заговаривает. Он читает — его читают. К вечеру автор исчезает — полностью сливаясь с читателем. И читатель, по-детски играючи, преспокойно похоронит автора за плинтусом.

___________________
1 Сухорукова М. Александр Астраханцев: «Бушкова сейчас читать не могу, Пелевин — плагиат чистейшей воды» (интервью) // Конкурент. 2010. 13 октября.
2 Пирогов Л. Свобода, макароны, окурки // Литературная газета. 2010. 26 мая. № 21 (6276).
3 Семенов А. Издательские шалости // FLB: Агентство федеральных расследований. 2003. 31 марта.
4 Подробнее об этом см., например: Хохлов О. Фига в романе // Коммерсант-Деньги. 2005. 1 августа.
5 Подробнее об этом см.: Николаенко Н. М., Синченко Г. Ч. Плагиат — контрплагиат — антиплагиат // Научный вестник Омской академии МВД России. 2013. № 3 (50).
6 Ройфе А. У нас это невозможно? Плагиат в фантастике // Мир фантастики. 2007. № 11 (51).
7 Латынина А. Так смеется маска маске // Новый мир. 2012. № 6.
8 Этот и другие аналогичные примеры см.: Рахмилович А. В. Название произведения как объект авторского права // Журнал российского права. 2002. № 11.
9 Цит. по: Пирогов Л. Приговор себе, России и жизни. Об одном литературном скандале // Ex Libris НГ. 2006. 4 июня.
10 Оробий С. Глас вопиющего в Швейцарии // Октябрь. 2013. № 10.

magazines.russ.ru/neva/2015/9/15ch.html

@темы: разное интересное

---

25.09.2015 в 21:51

Пишет  Шано:

Оригинал взят у в Хрущов жжот

24 сентября 1964 года центральная советская газета "Известия", выходившая тиражем 6 миллионов экземпляров и возглавляемая зятем Никиты Хрущёва Алексеем Аджубеем, опубликовала план предстоящей реформы орфографии, доводившей до логического завершения реформу 1918 года. В частности, намечалось ликвидировать последний пережиток "старого штиля" в виде буквы "еръ", то есть твердый знак.
В соответствии с планом твердый знак исключался из алфавита и во всех случаях заменялся мягким. Если бы реформа осуществилась, то мы бы сейчас писали: сьезд, разьезд, подьезд, обьем, подьем, разьединение, адьютант, коньюнктура и т.п.

А чтобы русский язык после этой реформы не выглядел слишком "мягкотелым", мягкий знак тоже серьезно ограничили в правах, отменив его написание в конце слов, заканчивающихся на шипящие буквы: мыш, доч, печ, теч, реч, фальш, рож, лож, ветош, лиш, сплош, навзнич и т.д.

Также отменялось написание буквы "ё" после шипящих согласных. Под ударением предписывалось всегда писать "о", а без ударения "е". Благодаря этой новации русский язык обогащался словами; жжот, чорный, жолтый, зачот, течот, чоткий, щотка и т.д. Только для некоторых заимствованных слов, вроде шоссе, шофёра или жонглёра делалось исключение.
Забавно, что в соответствии с этой нормой фамилию самого генсека следовало переделать на Хрущов.

Устранялись сдвоенные согласные из заимствованных слов, таких как: корекция, аберация, алюзия, акорд, тенис, элипс, эфект, афект, паралель, прогрес, апарель, эсенция и многих других, за исключением тех, где удвоение несло смысловую нагрузку, например, сумма или колосс.

Все наречия надлежало писать слитно: порусски, набегу, накоротке, дозарезу, безоглядки, дотла.

Кроме того, написание многих слов приводилось в соответствие с их звучанием: заец, брошура, парашут, жури, паенька, загарать, плавец/плавчиха и т.д.

В программе реформы было немало и других любопытных нововведений, которые заметно упрощали правила и облегчали изучение русского языка. Неудивительно, что педагоги горячо поддержали этот проект. Однако через три недели Хрущёва, так и не ставшего Хрущовым, отстранили от власти, а вслед за этим отменили и языковую реформу. "Еръ" остался непоколебим, а сейчас, благодаря некоторым "креативным" идиотам, даже перешел в контрнаступление.
Впрочем, многие из предложенных хрущёвскими реформаторами словечек через 40 лет возродились и укоренились в интернете.

@темы: разное интересное

---

25.09.2015 в 07:46

Пишет  Мива:

25.09.2015 в 06:31

Пишет  helena-eva:

7 трюков, которые помогут отлично выглядеть на фотографиях
Многие уверены, что абсолютно не фотогеничны, и поэтому прячутся от камеры. Но часто причиной неудачных снимков являются всего лишь ошибки при позировании.

Вот он ответ на предложение "Продемонстрируйте себя с лучшей стороны!" )) Поворачиваетесь своей лучшей стороной и говорите "Вот она!"

@темы: для себя, разное интересное

---

25.09.2015 в 12:47

Пишет  daily_kitten:

Подражают котику с овощами?
Вижу эту фотку мелкую, думаю: о, подражают дзенскому котику!

+2 - нет, не подражают

Это он и его падаван

@темы: котэ

---

25.09.2015 в 06:53

Пишет  ALLAND:

"Только вперёд"

перевод

Gotta slow up, gotta shake this high
Нужно притормозить, сбросить обороты
Gotta take a minute just to ease my mind
Взять паузу, выбросить все мысли из головы
Cause if I don’t walk then I get caught out
Ведь, если я не двигаюсь, я в ловушке
And I’ll be falling all the way down
И тогда точно кубарем вниз
(Hundred, hundred, hundred)
(Сотни, сотни, сотни)

Hundred headlights making me blind
Сотни огней слепят меня
All of your pleasures catching my eye
Столько соблазнов, нельзя остаться равнодушным
If I jump once, then I never think twice,
Решусь однажды, легче будет потом
But your temptations make me stay another night
Но твое искушение заставляет меня остаться ещё на одну ночь
And my senses only lie to me, lie to me
Интуиция подводит меня
I don’t know how it fell so raw to me, raw to me
Душевные силы на исходе
I gotta check myself
Нужно разобраться в себе
Before I get what I want to
Прежде чем придти к своей цели
Find out is not what I thought it was
Понять, что всё совершенно иначе
And you know why I
И ты знаешь, почему я


Gotta slow up, gotta shake this high
Должен притормозить, сбросить обороты
Gotta take a minute just to ease my mind
Взять паузу, выбросить все мысли из головы
Cause if I don’t walk then I get caught out
Ведь, если я не двигаюсь, я в ловушке
And I’ll be fallin’ all the way down
И тогда точно кубарем вниз
Turning my head and shutting my eyes
Просто отворачиваюсь и закрываю глаза
Doesn’t even matter if I’m wrong or right
Неважно был я прав или нет
Cause if I don’t walk, I keep messin’ around
Ведь если я не двигаюсь вперед, я околачиваюсь на одном месте
And I’ll be falling all the way down.
И опять всё заново


Tell myself “Leave” while I’m still strong
Говорю себе “Уходи!”, пока можешь
“Don’t look back!” till I’m ten miles gone
Иди не оглядываясь, пока 10 миль не будут у тебя за спиной
And when the road stops, I’m gonna keep on
И даже если кончится дорога, я всё-равно буду двигаться дальше
Until I end up in the place that I belong
Пока не найду своё место
But the pressure is pushing me back again
Но вновь начинает давить тот груз
Telling me not to pretend
Словно говоря мне: "Не притворяйся"
There isn’t any use to even trying to
Нет, даже не старайся
Get you out of my head
Просто выкинь из головы
So, I lift my feet off the ground
И так, я отрываю ноги от земли
And I’m gonna walk right up.
И начинаю свой путь

Won’t get caught in the old fly trap
Я не наступлю на одни и те же грабли
Runaway, runaway, never come back
Уношу отсюда ноги, нет пути назад
No way I’m coming down like that,
Обратно дороги нет
No, no, run away, run away
Нет, нет, прочь отсюда


I’m better walk now
Снова угодить в ловушку – не за что!
I’m better walk now
Ни в коем случае
Yeah, no, no, no
Нет…нет
Better walk
Лучше пройти мимо
Yeah, no, no, no
Да, именно так

@темы: видео, для себя, музыка

---

Я прокрастинатор до мозга костей, до самой последней капельки своей натуры. Довожу как будто специально до самого распоследнего дедлайна и похоже по-мазохистски этим наслаждаюсь)) Хотя конечно весь набор - нервяк, рисуемые больным сознанием ужасы в будущем, судорожные попытки хоть что-то доделать - все это присутствует. Но если всю жизнь раз за разом довожу ВСЕ и ВСЕГДА до последних часов - минут- мгновений, то и правда начинаю подозревать, что получаю от этого извращенное удовольствие )
Но в общем-то не о таком глобальном хотела написать, а о самой настоящей иронии судьбы)) Вот который уже раз вместо того, чтобы дочитывать срочно-срочно книги по играм на ЛЛ, взялась читать слэш))) Причем чтение доставляет мне просто неописуемое удовольствие)))) Потому что не время и другое надо делать)) Просто вспомнила, что когда-то давным-давно, в школе, я вместо срочной подготовки к экзамену по русскому с наслаждением читала Ф.М.Достоевского - "Преступление и наказание"))))Хотя никто от меня этого не требовал, а вот НАДО было)))...так и сейчас..Однако в том и ирония - Достоевский и слэш))

@темы: моё, так просто), мои родные тараканы)

---

23.09.2015 в 18:12

Пишет  *Sometime*:

БОЛЬШИЕ!!!

отсюда

www.flickr.com/photos/bnodzak/albums/7215765822...

@темы: J2

---

23.09.2015 в 05:44

Пишет  Орг в тумане:

Приглашаем всех на ОК-2015!
«Осенний Книголюб» (Книжная ФБ) — межфандомный командный конкурс фанатского творчества по книжным канонам, который проходит уже второй год.

<div align="center"><a href="http://bfb-1.diary.ru/"><img src="http://i.imgur.com/bxOEF9m.jpg" alt="ОК-2015"></a></div>

Официальный набор команд для участия проводится с 1 по 30 октября, выкладки в ноябре.
С правилами можно ознакомиться здесь, предварительный набор тут.

@темы: книги, для себя, разное интересное

---

Пишет  Мива:

22.09.2015 в 21:30

dream1008

Веткой рябины окна прикрой,
Время природе стариться вновь.
Цикла итоги пора подводить,
Опыта грани в мозаику сложить.

Кружится судеб веретено:
Что-то уходит, что-то пришло.
Время сегодня сбавит свой бег,
Чтобы познать себя смог человек.

Вас разбудил запах ароматного чая, который увлек на кухню.

Этой осенью вам необходимо развить в себе более сосредоточенный и молчаливый настрой.
Внутренний мир призывает вас к спокойному и уединенному поведению.
Вашими базовыми основами должны стать творчество, созерцательность, размышление.

На кухне вас ждал лис, сторожащий рог изобилия и доставленный сверток.


Открыв сверток, вы прочитали послание из цикла «Дружба, верность – предательство»:
«Для дружбы любое время легко».

С интересом заглянув в рог изобилия, вы увидели предназначенный вам подарок (картинка кликабельна).

URL комментария

@темы: гадания, для себя

---

23.09.2015 в 11:50

Пишет  Сумасшедший Арлекин:

selenaterapia
ficbook.net/authors/920127

@темы: арт

---

22.09.2015 в 22:53

Пишет  *Sometime*:

Закон Котэ: не бывает закрытых дверей, бывает слишком тихое "мяу"...

Почему просто нельзя взять и унести понравившегося человека к себе домой?

— Окей Гугл.. Где я вчера отдыхал?
— Я после вчерашнего с тобой не разговариваю...

Собака-подозревака

@темы: юмор

---

21.09.2015 в 16:06

Пишет  marykapa:

Пишет  Dana Jules:

@темы: прелесть же, котэ